(Conclusion)

начало — «Хроника возникла самозарождением, почти как стихи»

Как появилась идея рубрик? Вы с кем-то это обсуждали? Или вы просто логично разделили имеющийся у вас в руках материал?

Ну, как это могло обсуждаться!

Я разделила. Появлялся материал, который не влезал в эти рубрики – ставилась новая рубрика. И потом, по мере разрастания, уже после меня, всё новые и новые рубрики появлялись.

И всё-таки после выхода в свет первого номера, который вы сделали в одиночку, вы с кем-то обсуждали, скажем, идеологию издания, жанровые характеристики и прочее?

Нет. Обсуждения «Хроники» начались только в 1969-м году, когда была уже Инициативная группа. Тогда делался где-то восьмой или даже девятый выпуск. Собрались у меня и начали обсуждать.

Natalya Gorbanevskaya (1936-2013)

Во-первых, была идея сделать «Хронику» от имени Инициативной группы. Я сказала: «Ни в коем случае. Она должна быть совершенно независима от всего». Была какая-то критика и по существу издания. Чем были недовольны, уже и не помню. Я соглашалась с какой-то критикой, с какой-то нет… И продолжала делать.

Расскажите о своих постоянных помощниках.

О тех, кто систематически вам помогал делать «Хронику». Были ведь такие?

Мне не нужно было много помощников. Мне нужны были люди, у которых были свои «узелки», так сказать, центры сбора информации. Такие, например, как Арина Гинзбург [29]: через ее дом проезжали жены политзэков на свидания и со свиданий. Но помощники другого плана, конечно, были. Вот Надя Емелькина, Галя Габай. Надя много печатала с машинописи. Нулевую закладку делала я, а она уже печатала семь копий с одного из моих нулевых экземпляров.

Галя тоже очень много всего делала. Она и печатала много, и доставляла материал. Да и всем помогала просто по-человечески. Например, вот приехали ко мне забрать на допрос по поводу демонстрации. Я им говорю: «Я одна с двумя детьми. Вы что, с ума сошли? Никуда не поеду». Они: «Ну, звоните друзьям». Позвонила. А дело было 5-го сентября 1968-го года. Ребята пришли, а мой старший сын Ясик им говорит: «Вы ко мне на день рождения приехали?» У него в этот день – день рождения. Вот, а я с Оськой на допрос поехала.

Так Галя приехала прямо туда и, пока меня допрашивали, она сидела с Оськой. Она же была со мной, когда я была на амбулаторной экспертизе в институте Сербского. Иной раз как подумаешь: кого попросить помочь? Конечно, Галю Габай. Ещё Ира Якир помогала. Она нередко ездила на Украину, многое узнавала, после чего, естественно, приезжала и рассказывала, и записывала.

Скажите, вам было в какие-то моменты страшно?

Был один жуткий момент, когда у меня под кроватью в комнате, где мы жили уже вчетвером с мамой и сыновьями, лежали семь экземпляров и оригинал перепечатанной первой половины книги «Полдень» [30]. То есть пока я не закончила книгу «Полдень», мне всё время снились обыски. А как отдала ее – всё, перестали. И когда ко мне действительно пришли с обыском, даже после этого обыски уже никогда не снились.

Одиннадцатый выпуск «Хроники» уже без вас заканчивали?

Да, без меня. Одиннадцатый выпуск начинался сообщением о моем аресте. Я довольно много материала уже набрала. Но точно знала, что считанные дни осталось ходить на свободе. Я не знала сколько, может, успею доделать, может, нет. Потому все время искала кого-то, кому можно передать. И, в общем-то, все вокруг уже говорили, что нельзя, чтобы Наташка делала, надо передать кому-то…

Я передала Гале Габай, потому что никто больше не соглашался. К Гале Габай тут же пришли с обыском. Её мама, как известно, утопила материалы к «Хронике» в кастрюле с супом. У них после ареста Ильи [31] прошло четыре или пять обысков. У меня же все-таки за всё время был только один обыск, в октябре 1969-го. И Галя мне говорит: «Невозможно мне передавать». Я снова ищу. И вот, буквально на вечер 24-го декабря мы договорились с Володей Тельниковым [32], что он ко мне придет, я ему все покажу, всему научу. Ну, а они пришли за мной утром 24-го.

…Конечно, я понимала, что когда меня после демонстрации, в конце концов, оставили на свободе – это только отсрочка. Что они подождут, пока обо мне подзабудут на Западе и пока младший сын чуть-чуть подрастёт, чтобы не было страшного скандала (на момент моего ареста Осе было год и семь с половиной месяцев). Я же два с лишним года сидела и не знала: спаслись материалы к 11-му выпуску «Хроники» или нет. Спаслись! Это была фантастика. Ведь там были уже десятки почерков. Это был такой материал для КГБ! [33]

…Конечно, мне было трудно найти преемника, потому что в 1969 году все время шли аресты. И очень много в 1969-м было «невменяемых». У них тогда пошла линия на невменяемость [34]: начиная с Ивана Яхимовича [35] и кончая мной.

Расскажите, как решался для «Хроники» вопрос анонимности издания и публичности информации?

Где-то к концу 1968-го года уже вся Москва знала, кто издает «Хронику текущих событий», не говоря о том, что КГБ об этом знал еще раньше [36]. Потому что первые показания о том, что я делаю «Хронику», были даны осенью 1968-го года в Ленинграде… С другой стороны, очень многие знали, что я издаю «Хронику», от меня самой, потому что я активно собирала материал, раздавала готовые выпуски. В общем, это был общеизвестный факт.

И если на «Хронике» не стояла фамилия редактора, в противоположность «Белой книге» [37] и «Фениксу» [38], это потому, что я настояла: «Хроника» должна быть безымянной. И мне было очень трудно объяснить, почему. Но оказалось, что это была очень здравая идея. Благодаря этому, «Хроника» прожила пятнадцать лет, меняя редакторов и оставаясь безымянной.

Но если какие-то вещи не являлись предметом конспирации, то, скажем, каналы получения информации и распространения готовых выпусков – это совсем другое дело! Скажем, у меня были друзья, мои очень старые друзья [39], которые давно занимались распространением самиздата. И только перед своим отъездом из страны, т.е. через семь лет после начала издания «Хроники», я свела их с Таней Великановой [40], «передала» их. Я никому их не открывала.

Или вот ещё история. В какой-то момент мы искали новых людей в «Хронику». Я говорю одним своим знакомым [41]: «Ребята, вы не могли бы помочь «Хронике»?» Они говорят: «Нет». Ну, нет, так нет. И только перед моим отъездом в 1975-м они мне сказали: «Наташа, ты знаешь, почему мы отказались тогда? Мы давно уже работаем на «Хронику»!». …И это было правильное поведение, чтобы случайно не подвести людей. Точнее техническое правило издания. Зачем знать то, что тебе знать не нужно?

Что Вам лично дал процесс издания «Хроники»?

Для меня «Хроника» возникла как бы самозарождением. Почти как стихи. Ну, на стихи я, правда, ни у кого не спрашивала благословения. На «Хронику» спросила – тут уж надо было.

… Я люблю писать. Особенно когда находится ниточка, за которую потянуть, а потом уже пишется. А там легко было находить ниточку, там столько было ниточек, за какую ни дерни – начинаешь писать! При этом эмоции у меня безусловно были, но я их старалась спрятать поглубже. Никому не нужны мои эмоции – эмоции пусть будут у читателя. Разумеется, этот сравнительно сухой безоценочный стиль тоже производил на читателя впечатление. Это вообще производит впечатление всегда гораздо большее, чем эмоциональный язык.

Скажите, после освобождения Вы принимали какое-то участие в издании «Хроники»?

В 1974–1975 годах я была негласным сотрудником «Хроники». Мне Таня Великанова приносила материалы. Но кроме Тани, об этом никто не знал, ни одна живая душа. Таня мне приносила, скажем, много материала по какому-то из судебных процессов, и я из этого материала делала статью для «Хроники». Так я делала статью о процессе Михаила Хейфеца [42] и о процессе пятидесятника Ивана Федотова [43]. Ещё что-то было… Это было довольно трудно – из такой груды обрывочного материала сделать один связный текст.

А у Вас не было желания (пусть и неосуществимого) снова весь процесс издания взять в свои руки?

Нет. Зачем? Если бы я видела, что иначе она не может существовать… Зачем, если она выходит и все нормально?

Даже в те полтора года, когда «Хроника» не выходила?

Да, полтора года между моим освобождением и моей эмиграцией «Хроника» не выходила. Это правда. Они намеренно арестовали Иру Белогородскую [44], про которую прекрасно знали, что она отошла от дел «Хроники». Решили «брать заложников». Вот человек отойдет, следующий номер «Хроники» выйдет, мы его возьмем. Это была очень хитрая идея – брать не людей, делающих «Хронику», а людей, переставших её делать. Они понимали, что это может подействовать.

У меня же в то время, после освобождения, уже не было и каналов. Нет, я, конечно, понимала, что они где-то есть, но что и как в ту пору делалось – уже не знала. Вообще нужно сказать, когда летом 1972 года пошли разговоры о закрытии «Хроники» в обмен на то, что таких-то освободят, я была против (заметьте, эти разговоры начались ещё до того, как она была действительно «завешена» на полтора года). Как человек, вышедший из тюрьмы, я была против. Ведь люди сидят и знают, что есть «Хроника», которая о них пишет! Как можно закрыть?! И многие были против. Кстати, в момент этих разговоров Алик Гинзбург говорил, что если кто-то прекратит «Хронику», он возьмётся ее издавать. И вот после 27-го выпуска издание «Хроники» было временно прекращено. Кто взял на себя ответственность за это «временное прекращение»? Как, когда и кем это всё будет возобновлено? Было непонятно… Ну, а потом, перед возобновлением, я уже знала, что где-то номера втайне готовились… Мне Таня Великанова сказала.

Наталья Евгеньевна, а была ли какая-то специальная этика диссидентских действий?

Что касается, условно говоря, диссидентской этики, или, как любят говорить поляки, – этоса, то я себе это представляю так (ведь у каждого из нас могут быть свои варианты). Первое, каждый волен действовать или бездействовать согласно своим убеждениям. Второе, никто никого ни к чему не должен принуждать. Никому ничего не запрещать, никого ни на что не толкать. Затем – никогда и ни по какому случаю никто не должен давить на совесть.

При этом самому нужно иметь совесть и ответственность. Если у человека есть совесть, – он плохого не захочет. Плюс ответственность за себя, за других, за то, что происходит в стране. Вот. Думаю, больше ничего особенного в этом этосе не было. Это основные вещи. Ну и, конечно, никогда не говорить тому, кому не надо, то, чего ему не следует знать. То есть мне представляется, что минимум конспиративный всё-таки должен быть. …Последнее, конечно, соблюдали далеко не все.

2003 г., Париж.

========================

Примечания (29-44)

29. Жолковская (Гинзбург) Арина Сергеевна (р.1937). Филолог, журналист. С конца 1960-х – одна из ключевых фигур в организации общественной помощи политическим заключенным и их семьям. В 1977–1980 – распорядитель Фонда помощи политическим заключенным и их семьям.

30. «Полдень» – книга-сборник Натальи Горбаневской о «демонстрации семерых» на Красной площади 25 августа 1968.

31. Илья Габай был арестован в январе 1967 года за участие в демонстрации на Пушкинской площади 22 января 1967.

32. Тельников Владимир Иванович (1937–1998). Член молодежной подпольной группы конца 1950-х, политзаключенный. Правозащитник, автор Самиздата. Переводчик, журналист.

33. Все материалы к 11-му выпуску «Хроники» – черновики на листочках, на обрывках, написанные множеством почерков – были аккуратно сложены в обычном конверте, который чудом не был изъят из ящика стола во время обыска у Н. Горбаневской. Кроме того, в кармане зимнего пальто (оно висело на вешалке в коридоре коммунальной квартиры) лежала груда лагерной информации, записанная накануне со слов Леры Айдовой, жены политзаключенного, возвращавшейся со свидания.

Когда Горбаневскую увели, Ира Якир, срочно приехавшая на обыск, вынула бумаги из кармана пальто и конверт из ящика стола (Горбаневская уходя, надела куртку, указала Ире глазами на карман пальто и шепнула про стол).

34. Речь идёт о применении психиатрии как политической репрессивной меры.

35. Яхимович Иван Антонович (1931-2014). Учитель. Председатель колхоза. Снят с должности и объявлен психически невменяемым.

36. О первом выпуске «Хроники» Ю. Андропов доложил в ЦК КПСС 11 июня 1968 .

37. «Белая книга» – документальный сборник материалов, связанных с делом А. Синявского и Ю. Даниэля. Составитель Александр Гинзбург. Издан за рубежом.

38. «Феникс» – самиздатский литературно-публицистический сборник, выпускавшийся в Москве Ю. Галансковым.

39. Речь идёт о подруге Н. Горбаневской Ирине Родионовне Максимовой и ее муже Викторе Александровиче Сипачеве.

40. Великанова Татьяна Михайловна (1932–2002). Программист, математик. Член Инициативной группы по защите прав человека в СССР. В течение многих лет – организатор выпуска «Хроники текущих событий».

41. Речь идёт о Наталье Симонович и её муже Марке Гельштейне.

42. Хейфец Михаил Рувимович (1934-2019). Писатель и историк. Автор самиздата, журналист. Политзаключенный. См. «Хроника текущих событий» № 34 (1974).

43. Федотов Иван Петрович (1929-2011). Пресвитер Церкви Христиан Веры Евангельской – пятидесятников. Подробности процесса см. «Хроника текущих событий» № 36 (1975).

44. Белогородская Ирина Михайловна (р.1938). Инженер. Политзаключённая. Участница подписантских кампаний.